Маленькая Марион вылетела из самолета, как ошпаренная, начав без задней мысли расцеловывать грязную землю. Окружающие смотрели на нее так, будто бы она совсем с ума сошла, но все было не так. Девочкам мало того, что просто-напросто не любила летать, так еще плюс ей было вовсе не интересно сидеть в железной птице, окруженная лишь стенами самолета, замкнутое пространство – ужас, а которое еще плюс может упасть ни с того ни с сего – двойной кошмар. Как уже было сказано ранее, Марион вместе с семейством вынуждена была переехать летом в некий городишко под названием N в стране названной Германия.  Здесь у отца были какие-то странные дела рабочие, собственно, как и всегда. Одно могло порадовать Марион Ле Руж – они будут жить в нормальном доме, как и до этого в Японии. Во Франции было тяжко, вчетвером было сложновато жить в одной малюсенькой квартирке. Ах да, помимо крошки Мари, в семействе был еще один ребенок – старший брат девочки, однако он не считался родным для Ле Руж. Как было известно уже после пятнадцати лет Марион, мальчика усыновили. Три года назад он пропал, уехал со своей горе-девушкой и не вернулся больше, кто знает, может быть у него все отлично и он ни в чем не нуждается, а может быть он навсегда канул влету.  Семейство было встречено каким-то до боли смешным мужчиной, окруженный такими же странными дядьками. Он поздоровался, хм, наверное, поздоровался с отцом и указал в сторону своей машины, куда семья вместе с багажом направились после.
- Маам, а что он сказал? Какой-то гу…гутенморген, что это?
- О, солнышко, это совершенно другой язык – немецкий, он просто поздоровался с твоим отцом.
Удивительно, они даже обменялись  несколькими фразами.
- Мааам, а что папа ему ответил?
- Папа сказал, что полет был труден для дочери, но долетели мы нормально, спасибо.
- Мааааамоочка, а ты тоже знаешь немецкий?
- Немного.
Самое главное, точнее самая важная проблема, которая преследовала маленькую Марион в переездах – это язык, смена обстановки полностью. Только она стала привыкать к японскому, как вдруг очередной переезд. Нет, безусловно, за полгода она бы ничего не выучила толком, лишь беглые фразы и выражения могли ей запомниться, вот она еще причина, по которой с ней никто толком не мог дружить. Мари в совершенстве знала лишь два языка – английский и свой родной французский, другие ей были чужды. В школах ей приходилось на пальцах объяснять учителям, с математикой проблем не было – она расписывала все примеры на доске, наблюдая за реакцией преподавателя. С родным языком, который преподавали в школах – были проблемы, так как для Марион это был иностранный. Школы, которые имели возможность преподавать второй язык и даже третий, не занимались с девочкой, потому что она уже знала английский и французский.
От аэропорта до их места жительства был путь не ближний. Пока машина ехала по городским улочкам Берлина и простояла минимум тридцать минут в неимоверных пробках, Мари успела найти этот городок довольно-таки приятным для прогулок. Она с большим любопытством рассматривала достопримечательности Германии: статуи, плакаты, рекламу, а самое главное – людей, проходивших мимо. Какой-то мальчишка в соседней машине долгое время наблюдал за Марион, а потом соизволил показать ей свой язык, как только девочка обратила на него внимание. Ответив тем же самым на жест юнца, Марион немного расслабилась с фразой: «И все-таки, где бы мы не находились, мальчишки везде одинаковые». Она также обратила внимание на одежду здешних женщин, девушек и девочек. Ее платья из франции,  а также японская одежда никоем образом не подходили под их стиль. Здесь совсем другой мир, вот к какому выводу подошла Мари.
Приехав на виллу, которую папин партнер по работе предоставлял для проживания семейство Ле Руж, девочка раскрыла рот. Рядом с участком один за другим стояли богатые дома, стояла кромешная тишина, на улице не было никого. Почему? Наверное, потому что было слишком рано и все спали. Девочка сделала еще несколько шагов в сторону своего нового места обитания, как вдруг перед ней всплыла маленькая рыжеволосая непоседа, протягивая руку, она сказала два уже знакомых Марион слова: Гутен таг – подразумевалось наверное «здрасти», и третье слово Ливрейн, должно быть это ее имя.
Ребенок склонил голову на плечо, потом улыбнулся и в ответ протянул девочке руку.
- Gutten Tag, - буквально повторила она за собеседницей, после чего указала на себя пальцем и повторила уже свое имя , - Ich haiBe Marion.
Наверное, так и началась эта по -своему прекрасная дружба. Зачастую Марион не понимала Ливрейн, а та в свою очередь не понимала Марион, но тем не менее, объясняясь на жестах и на знании всенародного английского языка они устанавливали контакт.